Введение в Урбо-шаманизм

Чтение этого текста является своего рода микро-инициацией, шаманским путешествием, приобщением к пространству энергий Урбо-шаманизма (городского шаманизма)…

Здравствуй!  Я приглашаю тебя в увлекательное и жутковатое путешествие в мир Духовных Сущностей за Силой и Знанием.  Не обязательно делать предлагаемые мной ритуалы на практике, можно ограничиться мысленным фантазированием на данную тему,  даже просто чтением.  Результат не заставит себя ждать.

Иногда изменения наступает сразу, мгновенно. Спонтанное исцеление от застарелых болезней, на которые не только врачи, но и сам хронически усталый пациент махнул вялой рукой. Неожиданный звонок почти забытого приятеля, предлагающего новый и многообещающий проект. Встреча со второй половинкой, длиной на всю оставшуюся жизнь. И ощущение невероятной глубины и цельности своего существования, чувство поддержки со стороны окружающего мира и из потаенных уголков своей души.

В путь, дорогой мой человек, поверь, я знаю как довести тебя до комнаты с гудящим золотистым шаром, исполняющем заветные желания, и как уберечь от разочарований при их исполнении, знаю как довести назад, откуда мы начали свой состоявшийся путь. Пойдем!

Возьми в руку зеркальце. Поймай в него любой источник света, лучше утреннее солнце, но можно и люстру. Посвети в полумрак помещения. Где ты сейчас? В кабинете? В кафе? В электричке с ноутбуком на коленях? Куда направляешь своего солнечного зайчика? Давай представим, что ты в лесу, я где-то рядом, как невидимый помошник, как голос в наушниках ненавязчивой гарнитуры. Меня практически нет. А перед тобой полянка. Ты в полумраке деревьев, вокруг звенят комары, но не кусают, их тонкий писк не раздражает, как это бывает порой, а успокаивает. Тонкий, на грани слышимости перезвон. Словно лучи, рассеянные листвой обступивших тебя деревьев, золотые, серебряные лучи касаются, едва уловимо звеня, твоих волос, и волосы, как живые слегка приподнимаются, наэлектризовавшись. Чувствуешь мурашки на затылке и холодок покалываний на позвончнике? Вот, вот. Началось. Смотри на лужайку. Видишь пенек? На нем семейка опят. Кажется, тонкие ножки перетаптываются на месте, и из-под шляпок выглядывают хитроватые глазки лесных человечков. И снова, смотри, это просто опята.  Вдруг появляется мотылек, светлая бабочка. Кружится над пеньком. И неожиданно вспыхивает перед глазами так ярко, что хочется зажмуриться. Как если бы ты был в темноте, и яркая фотовспышка ударила по глазам – резко и вдруг.

Похоже, кто-то на другой стороне лесной лужайки спрятался в кустах или за стволами деревьев и балуется с зеркальцем, пуская солнечные зайчики во все стороны. Один долетел и до тебя. Где же бабочка? Ее нет. Серовато-коричневый клубок величиной с футбольный мяч прыгает по полянке, носится туда-сюда. И на мгновенье приостанавливается, кося коричневым глазом в твою сторону и поводя чуткими ушами. Зайчишка! И снова начинает метаться по всей лужайке, поднимая брызги разлетающихся в разные стороны стрекочущих кузнечиков. И вдруг твое восприятие вновь изменяется. Это похоже на неожиданно накатившееся опьянение, легкую, волнующую теплоту веселого безумия. Ты до этого был один, немного зажатый и скукоженный в привычную кожуру хмуроватой настороженности, а накатило, и мир изменился. Стал объемнее, ярче, выпуклее, но и размытее, как в детском калейдоскопе. Зайчик подпрыгнул, как при замедленной съемке, и начал перелетать над пеньком. Справа налево. Увеличился в размерах и очертаниях, подернулся рябью. И на сочную зеленую траву приземлился ребенок лет эдак трех-четырех.

Как две капли воды похожий на тебя. Звонко и долго рассмеялся. Сколько непосредственной радости и силы в этом детском смехе! Одет малыш в шортики и маечку, растрепанный и босой. Смотрит в твою сторону широко улыбаясь. И вдруг, раскинув руки в стороны, несется к тебе, громко крича:” Здравствуй! Где ты был все это время? Я так ждал тебя!” Подбегает и прыгает на тебя. Скорее лови на руки и обнимай! Прижимай к груди! Говори хорошие ласковые слова, идущие откуда-то из груди. Целуй, целуй в макушку. Это твое детство. Ты обнимаешь радостный плотный клубок егозящего света . Ребенок растворяется в тебе, проникая, бередя душу, протискивается сквозь тело за спину. И расправляет занемевшие, покрытые сухой коркой времени, залежавшиеся крылья. И становится упругим ветром. Полетели! Сначала вверх, над деревьями, лужайкой, пеньком, солнечным зайчиком, потом над облаками. В синеву. Видишь полянку далеко внизу? Отсюда сверху она похожа на кошачий глаз. Зеленый глаз рыжей кошки.

Сложи на время свои крылья, пусть они тепло согревают спину. Здесь прохладно и зябко. Мы глубокой дождливой осенней ночью перед заброшенной хоккейной коробкой. Доски бортика величиной с человеческий рост с отходящей от серой древесины пузырящейся тускло-зеленой краской. Ржавая дребезжащая сетка рабица. Где-то посередине коробки на ржавом перекрестье арматуры единственно уцелевшая лампочка в проржавевшей скрипящей тарелке отражателя, скрипит на знобящем ветру. Нам в черный проем входа. К сгустку темноты и белому, невероятно жуткому пятну хоккейной маски. Узнаешь? Не боись. С нами мой рыжий кот с прочным телом и заячьим хвостиком. Курильский бобтейл. Он даже не шипит на фигуру в балахоне и маске. Нежно и тихо мяукает, вкрадчиво и отчего-то страшно. Фигура отступает во тьму, пятно маски превращается в мутный диск луны, повернувшей на ущерб. Глаза кота лучатся, он сильно увеличивается в размерах, тебе примерно по пояс, и прижимается теплым жестким телом вплотную. Пошли, нам сюда, в глубину, под дребезжащий на промозглом ветру плафон. Из кромешной темноты видим круг мертвенно белого света. Кот снова мяукает, свет становится ярче, лампа с грохотом лопается. Но круг белого света остается. Мы стоим в темноте перед ярко освещенным кругом белого света. Смело и решительно шагаем вовнутрь.

Белый круг становится колонной белого пламени. Мы понимаем, что оказались в сердцевине колонны высокочастотных вибраций. И в ответ на наше понимание колонна вспыхнула и забурлила, заполыхала и внезапно успокоилась, узнав именно тебя. Это колонна белого пламени Вселенской Любви. В бесконечность уходит вниз. В беспредельность вверх. Мы посередине. Готов? С огромной скоростью летим вниз. Головой вниз. И увеличиваем скорость падения. Быстрей! Еще быстрей! Молнией, размазывающейся по пелене мгновения. Приостанавливаемся в коричнево-серой пустоте сгустком искрящегося сознания.

Темно-вишневый и одновременно белый цвет. Наковальня становится сердцем, через раскаленный брусок металла ощущая гулкие удары молота. Искры становятся жилами. Кровью бурлящей – умелые действия мастера, колдующего над заготовкой подковы. А конь, копыту которого предназначена рождающаяся подкова – душою становится. Действия, времени, места. Спасибо, Кузнец. Полетели, мой огненный конь. Ввысь. Видел, как молния бьет в поверхность из тучи? Видел в кино залп беспощадных катюш? Ввысь мчимся с тобой в сердцевине колонны Вселенской Любви. К Истоку Всего. Долетели.

Как хорошо и спокойно. Тихо. Уютно. Совсем по-домашнему, у  Бога за пазухой. Свет иссиня белый, с пурпурными всполохами, просверками золотистыми. В нем зарождаются спирали созвездий и души. Сюда возвращаются и сообщают неспешным рокотом золотистых потрескиваний  о том, что узнали, в очередной раз воплощаясь в одном из миров. А мы постояли, поприсутствовали, и, приобщившись, назад полетим. В Город.

Сейчас ты готов познакомиться с пятью Духами Города. Самыми главными.

Четыре свирепых, неистовых. Пятый спокойный, почти незаметный. Но первыми четырьмя управляет. Духам этим служить иль приказывать вряд ли возможно. Дань уважения лишь отдавать и просить о поддержке или заступничестве. Первый Дух. Удушающий запах мазута, черная копоть, жирное пламя в железных бочках. Это глаза Его. Ростом с девятиэтажку. Телом похож на гигантского пупса, слепленного из свежего асфальта. Зубы – бетонные паребрики, пасть – подземный переход. Есть только вход в этот переход, темнота, резкий и злобный окрик, удар ножом в живот, обжигающая боль и провал в аммиачный запах мочи. В утробе асфальтового Голиняшки варятся в собственном соку мертворожденные завсегдатаи игровых автоматов и дети, сбежавшие из дома от вечно пьяных родителей, и смотрящие мультики, сидя в подвале и сипло дыша “Моментом” с пакетами на головах. В руках у асфальтового пупса огромный каток, оглушительно скрежещущий. Все закатает и втянет в себя. Деньги, молодость, лихорадочные попытки что-то успеть и кому-то чего-то доказать. Помнишь, как в летнюю жару нога в открытой обуви проваливается в асфальт, как в мягкий, сладковато дурманящий пластилин. Это Он, Первый Дух Города по имени Залепикаток.

Второй Дух. Взрыв, взметнувшийся метров на пятьдесят вверх и в стороны. Куски арматуры, перекрытий и мяса, бывшего людьми. Похож на огромный корпус от старинных ходиков, внутри пульсирует вместо гирьки металлический шар на тросе, перемалывая и перемешивая обломки. Ужас перед  терактом, землятресением, пожаром и кражей, медленная смерть под завалом, когда слышишь спасателей, разгребающих рядом обломки, но сил не хватает позвать. Второго зовут Взрывомразорви, приходит с диким ликованьем  чикатилы, почуявшего страх жертвы. Третий Дух. Смесь бульдозера и самосвала, вставшего на дыбы и расплющившего любимую собаку, пытавшуюся перебежать дорогу, повизгивая от счастья, к любимой хозяйке. Скрывшаяся с места происшествия дорогая машина, сбившая ребенка. Чудом выживший несчастный влюбленный, по глупости бросившейся под колеса и отправивший отца трех детишек за решетку, а себя на инвалидную коляску. Дух все сбивающий, не признающий светофоров и плюющий ядовитыми клочьями пены в души корыстных жрецов-гаишников. Он хлопает, приподнявшись передними колесами, как в ладоши пьяный садист, издевающийся над ребенком. На колесах ошметки раздавленных тел. Имя – Самосваломсбей.

Четвертый неприметный. Похож на фонарный столб, покрашенный серебрянкой. С кусками оторванных объявлений, шелестящих на ветру: “Найдите собаку!”, – на пронзительный мотив детской песенки.  Люминесцентный свет глаз и провода, размытые на концах, уходящие в сумрак, как тонкие крепкие щупальца. На серебристом  цилиндрическом туловище Четвертого Духа пластмассовый венок: “Кладбище с доставкой на дом”. Все ушедшие погулять, да так и не вернувшиеся. Все погибшие случайно и неожиданно, скоропостижно, и в полном расцвете сил, и радостей сытой жизни почти что бога. Зовут четвертого – Кладбищеищи.  Он шипит и клокочет, как неожиданно подкравшийся сзади и сбоку локомотив, обрывающий с влажным и громким чавканьем жизнь на ходу задремавшего. Он идет по ковру вмятых в асфальт гвоздик и тюльпанов, шаркая арматурными ножками под старушечье пришепетыванье: “Надо же, такой молодой, жить бы да жить!”

Четыре побратима, плоть от плоти Города: Залепикаток, Взрывомразорви, Самосваломсбей, Кладбещеищи.

Пятый Дух держит их всех в маленьком жилистом кулачке. Вот он, мой махонький. Детский рисунок мелом на асфальте. Кусок асфальта пятьдесят на тридцать, туманится по краям. Кусок асфальта словно жмурится трещинкой плотно смеженных век. Сквозь трещинку пробивается зеленый кончик ростка, проклюнувшийся из- под  асфальта навстречу теплу ласкового Солнышка. Зовут Пятый Дух Выглянинасвет. Он пронизал паутинкой корней все бетонные кишки Города. Он – деревья, втиснутые в узкие надрывы газонов и вбирающие в стволы металлические трубы оград. Он – детский смех на площадках и поцелуй влюбленных, и старушка подкармливающая воркующих голубей. Он – лишайные бродячие кошки, греющиеся на солнечных пятнах, зачинающие потомство. Он – склизкие крысы в мусорных ящиках, трогательно обвивающие друг друга за хвосты, Он, мой росточек, бледные лица людей, общающиеся друг с другом через монитор компьютера, молниеносно набивающие что-то на клавиатуре и неожиданно смеющиеся в тишине одинокой квартиры в ответ на шутку родной души, отделенной тысячами километров, Он, мой Пятый Дух, мерзкие рыжие тараканы, покрывающие шелестящим ковром недоеденные остатки пищи в квартире с алкашами, спящими в собственной блевотине, и улыбка кормящей роженицы, впервые прижимающей к набрякшей теплым молоком груди чмокающего младенца. Богиня Жизни, воплотившаяся в Реальности Города, и наделяющая своих детей счастьем Жизни, драгоценной во всех своих проявлениях, и Она же, дарующая Таинство неотвратимой смерти, и новое существование за покровом Забытья. Матушка-Вселадушка  дала мне в руки бубен из козлиной кожи, пылившейся долгие годы на полке в городской консерватории, научила, как склеить из фанеры корпус. Дала кусок корневища от вывороченного в ходе коммунальных работ клена для колотушки. Нашептала слова песен и заговоров, познакомила с сыновьями и дочками. Я служу вам, верой и правдой, Духи Города, и создания  Города, родные мои горожане. Тихого счастья вам и удачи. Да обходят вас стороной четыресвирепых Духа Города, да благославит  вас  Выглянинасвет!

Первый наш ритуал будет прост. Найди в теле асфальта зеленый росток. Нарисуй вокруг него мелом домик и солнышко. Посиди возле детской площадки, наблюдая за игрой детей. Покорми голубей. Поиграй зеркальцем  в солнечный зайчик. Всех благ тебе,  мой замечательный! 

Яр-Йога Владимира Калабина © 2024 All Rights Reserved